Категорично признавалось, что «пуб­личное право нельзя менять частными соглашениями», однако в строгом смысле это означало лишь, что вопросы, признанные предметами регу­лирования публичного права, не могут регулироваться соглашениями частных лиц, и вовсе не требовало, чтобы сделки частного характера сле­довали установлениям государства. Вместе с тем подразумевалось, что требова­ния публичного права не вмешиваются в установления, традиционно счи­тающиеся сферой частного права, и что публичное право только создает правовые условия и должные гарантии реализации индивидуально-сво­бодного поведения. Основными постулатами всех требований частного права полагались такие, что «никто не понуждается действовать против своих желаний» и что «кто пользуется своим правом, никому не вредит». Соответственно, индивидуальная автономия составляла признанный пре­дел вмешательству публичного права в эту область.

Вторую важнейшую особенность римского права, особенно клас­сического периода, представляет отсутствие столь привычной современ­ной правовой культуре четкости разделения на материальное и процессу­альное право. Более того: римское право, главным образом частное, это имманентно исковое право; признание собственно правомочия субъек­та в отношении ли вещи, в отношении совершения какого-то значимого юридического действия в римском праве означало, что наличествуют точ­но определенные и установленные формы правовых требований — и что не может быть не охраняемых и не гарантируемых прав. Неразрывность материального содержания права и его судебно-процессуального обеспе­чения была не только итогом чисто исторических особенностей станов­ления и развития римского права, начинающегося с порядка фиксации юридических действий в обычае или законе. Эта неразрывность лежала в основе всей римской правовой культуры, в свою очередь, на­лагая отпечаток и на содержание институтов и принципов собственно ма­териального права, не позволяя им обрести полную самостоятельность.