медицине. И дело было не только в недостаточном уровне  развития  науки,  но прежде всего в том, что сама практика,  как  правило,  не  умела,  да  и  не испытывала потребности опираться на завоевания  науки  или  хотя  бы  просто систематически учитывать их. Вплоть  до  середины  XIX  века  случаи,  когда результаты науки находили практическое применение, были эпизодическими и  не вели ко всеобщему осознанию и  рациональному  использованию  тех  богатейших возможностей, которые сулило практическое использование результатов  научных исследований.

     Со временем, однако, становилось  очевидным,  что  сугубо  эмпирическая

основа слишком узка и ограниченна для  того,  чтобы  обеспечить  непрерывное развитие производительных сил, прогресс техники. И промышленники,  и  ученые начинали  видеть  в   науке   мощный   катализатор   процесса   непрерывного совершенствования средств  производственной  деятельности.  Осознание  этого резко изменило отношение к науке и явилось существенной предпосылкой для  ее решающего поворота в сторону практики, материального производства. И  здесь, как и в  культурно-мировоззренческой  сфере,  наука  недолго  ограничивалась подчиненной   ролью   и   довольно    быстро    выявила    свой    потенциал революционизирующей силы, в корне меняющей облик и характер производства.

     Важной стороной превращения науки в  непосредственную  производительную силу является создание и  упрочение  постоянных  каналов  для  практического использования научных знаний, появление  таких  отраслей  деятельности,  как прикладные исследования  и  разработки,  создание  сетей  научно-технической информации и др. Причем, вслед за промышленностью такие каналы  возникают  и в других отраслях материального производства и даже за  его  пределами.  Все это влечет за собой значительные последствия и для науки, и для практики.

     Если говорить о науке,  то  она  прежде  всего  получает  новый  мощный

импульс   для   своего   развития,    поскольку    «применение    науки    к