В эпизоде суда можно выделить два интересных момента. Во-первых, Генелон не воспринимал свой сговор с Марсилием как предательство. Он говорил лишь о том, что хотел отомстить. Суд также не видел никаких признаков предательства, и просил пощадить Генелона. Вероятнее всего, в сознании средневекового рыцаря не было такого понятия, как «предательство».

В эпических поэмах рыцарская этика сводится в верности воинов перед своим сеньором. От рыцаря требовалось, чтобы он воевал без страха, ведь война – смысл его жизни. Термину «рыцарь» всегда приписывали такие прилагательные, как «мужественный», «доблестный». Главным его стремлением всегда было привлечь как можно больше похвалы окружающих и избежать при этом общественного порицания и неуважения, обвинения в трусости и профессиональной непригодности.

Это мы и видим в «Песни»: Роланд не трубил в рог, взывая Карла, предпочел мученическую смерть не как борец за веру, а как воин, который не желал, чтобы его называли трусам и составляли «плохие песни».  Ведь страх несоответствия рыцарским идеалам и бесчестия заставлял воина превосходить самого себя.

В произведении отразилось отношение рыцаря к своему оружию. Воин молился перед мечом, воткнув его острием в землю, произносил клятву, прислонив ладонь к рукояти. Побежденный Роланд, геройски сражавшийся со своими врагами, но смертельно раненый, думал о своем мече и говорил с ним как с одушевленным. Рыцарь не желал, чтобы его меч Дюрендаль достался врагам и, с болью в сердце, попытался разбить его о скалу. Но меч оказался слишком крепким, он отскакивал от камня, звеня и откалывая куски гранита. И Роланд начал оплакивать меч: «Как ты красив, как свят, мой меч булатный, В твоей златой тяжелой рукояти Хранятся мощи… Не должен ты язычникам достаться; Христов слуга тобой владеть лишь должен!»